Гора Моисея

Гора Моисея… На религиозные откровения не рассчитывайте, просто еще один «след на пыльных тропинках». Теоретически, встретивший рассвет на вершине горы Моисея освобождается от всех прошлых грехов, но по себе как-то не заметил… То ли нагрешил недостаточно, то ли наоборот списал не все.

Как водится, начинается восхождение ночью. Если на Эльбрус идут в три ночи, то на гору Моисея в два. Путь этот начинается от монастыря Св. Екатерины, но об этом позже – потому что узнаешь об этом только на следующий день в полдень. В кромешной тьме. Заботливый гид выдает фонарики (по одному на двоих, видимо для здоровой конкуренции) и толпа радостно валит в гору. Все еще веселы и бодры и светят фонариками друг другу в лица, поэтому никто ничего не видит. Молодость и здоровье имеют свои преимущества и оставив фонарик напарнику я ухожу вперед.

Глаза, как и ожидалось, моментально привыкают к темноте и я начинаю видеть нечеткие контуры гор, постепенно отрываясь от остальных идущих. Стоит теплая летняя безлунная ночь, сумка с фотоаппаратурой и свитер пока еще легки, ни о каких фотографиях пока и речи нет, все это будет утром, когда наступит тот самый рассвет. Оказавшись впереди основной массы обнаруживаю, что нахожусь на развилке не зная куда идти.

Подумав, решаю, во-первых, идти вверх, туда где серпантин круче, во-вторых, пройдя немного посмотреть куда пойдут все остальные и, если что, присоединиться к ним. Последняя идея проваливается с треском – ближайшая ко мне группа, дойдя до развилки, спорит, потом замечает меня и уверенно направляется в мою сторону. К счастью догадка оказалась верной – выше в горы – ближе к богу. Время от времени из мрака выплывают меланхоличные верблюжьи морды и радостные бедуины громко восклицают «Кэмел?!» (В смысле за 10 баксов до вершины на верблюде). «Сам ты кэмел!» – огрызаюсь в ответ. Грехи спишем тоже пополам с верблюдом? Так он по библии тварь безгрешная, ему все равно.

Что интересно, по мере поднятия вверх, цена не уменьшается – с одной стороны верблюду идти меньше, а с другой стороны паломник усталый и сговорчивый, так что статус кво в цене сохраняется. А главное сил еще полно, а вершина кажется близкой. Впрочем часа через полтора ощущения иные я все еще бреду в кромешной тьме по серпантину 4537_02a и если Вы посмотрите на фотографию, сделанную потом утром, то я все еще где-то внизу серпантина, только не знаю об этом потому что темно. Но вдруг новая развилка. Серпантин заканчивается.

Передо мной лестница она большей частью естественного происхождения и идет как вверх так и вниз. Двигаться вниз после такого подъема кажется кощунством и я уже уставшими ногами ступаю на лестницу, ведущую к вершине. И почти сразу весь пройденный ранее серпантин кажется воскресной прогулкой по равнине. Ноги быстро наливаются свинцом. Через какое-то время когда уже нет никаких сил идти и появляется решение посидеть полчасика на камнях прежде чем идти дальше впереди обнаруживается свет и сидящий у лампы бедуин на ломаном английском сообщает, что это все.

Кроме меня и бедуина на вершине еще человека три и до рассвета еще около двух часов. При этом дураки здесь только мы, а бедуин по делу – у него коммерция. Всего за доллар можно получить горячий чай, бутылку воды (учитывая, что все это принесено наверх непосредственно на бедуинском горбу, это не дорого) или одеяло. Последнее оказывается совершенно не лишним. Если поначалу на вершине было жарко, то теперь но мокрую от пота майку натягивается свитер и куртка, к сожалению легковатая. Закутавшись в одеяло залегаю между камнями где нет ветра и наблюдаю за появлением на вершине других паломников.

Одним из последних на вершине появляется гид. «О!» — радостно вопрошает он, — «А что это вы делаете здесь, на ЗАПАДНОЙ стороне вершины?». И мы перебираемся на восточную. Там будет восход, но нет камней и гораздо более ветрено и холодно. Мерзнем и ждем. Рассвет не наступает.

Кто-то принес с собой водку. «Наливай, ребята, все равно сейчас все грехи спишут». Всем русскоязычным и просто тем кто оказался рядом достается грамм по пятьдесят. Согревает, но ненадолго.

Очень выручает местный бедуинский платок. Он в самом деле очень теплый.

И вот жалкое подобие рассвета. Солнца по-прежнему не видно за облачностью, но становится все светлее и светлее.

И вот, наконец, словно подумав, ударяет колокол сообщая о том что рассвет все же наступил и мы безгрешны. По слухам, если в компанию паломников затешется совсем серьезный грешник, колокол может не ударить вовсе, хотя, на мой взгляд это больше зависит от монаха его раскачивающего.

И начинается путь вниз:
Первые мысли, которые посещают паломника при взгляде вниз крайне просты – первая: “Ох, ничего же себе, куда я забрался!”, вторая: “В темноте!” и, наконец, третья – “Если бы это было днем и я видел куда лез, то ни за что бы не пошел!”. Через некоторое время доходим до развилки на которой ночью решали куда идти.

Оказывается от монастыря к этому месту ведут две дороги – одна по серпантину, другая продолжением той же лестницы и спускаться теперь можно по любой из них (по серпантину правда быстрее и легче). Мы гордо выбираем лестницу и не раскаиваемся – вниз не вверх, а горы вокруг великолепны.

Становится понятно, почему по этой дороге не идут ночью – в темноте здесь могла бы подняться только сумасшедшая белка. И вот, наконец, монастырь Св.Екатерины

Еще немного и можно коснуться рукой стены, напоминающей крепостную, что не удивительно – монастырю более полутора тысяч лет. Точнее говоря основан он в 4 веке.

А там и вход в монастырь. Отдельного упоминания заслуживают местные обычаи, например, по христианскому обычаю хоронить следует в освященной земле и никак иначе. А с землей в этом месте напряженка – один камень кругом. Подножие горы Джебель-Муса, где расположен монастырь Св.Екатерины каменисто. Поэтому предприимчивые монахи выдолбили в камне восемь могил, засыпали их привезенной землей и сдают в аренду. То есть при появлении очередного покойника из числа братии вынимают самого старого и убирают в кладовку, а на его место закапывают нового.

И за время существования монастыря накопилось не мало хотя братьев в монастыре всего двадцать пять. И, конечно же, неопалимая купина

Лично я предполагаю две версии ее происхождения – либо этот куст оказался между зрителем и солнцем и оттого казался вспыхнувшим огнем, либо ребята были настолько удивлены наличием зелени в столь неподходящем для этого месте и вообще способностью куста выжить на голом камне на этой сковородке, что купина тотчас же была признана неопалимой. В библиотеке монастыря Св.Екатерины хранится также т.н. Синайская псалтирь – один из древнейших памятников старославянской письменности. Рукопись не датирована, но по языку ее относят к 11 веку.

Вот, пожалуй, и все. Обратный путь на автобусе к Шарму ничем не примечателен, кроме совершенно безжизненных марсианских пейзажей каменной пустыни, но, скорее всего, Вы будете отсыпаться за ночное восхождение, потому что спать, находясь на берегу Красного моря, вместо того чтобы купаться в нем грех смертельный, а клятва, что во второй раз на эту гору ни ногой уже дана.

volohov